Помню хорошее
Как правило, каждый кто когда-нибудь приходит работать в газету, пишет нечто «художественное»: стихотворения, рассказники, скажем, романы. Я писал сказки. И когда в декабре 1979 года я переступил порог Рамешковской редакции, то был абсолютно уверен, что в «Коллективном труде» (так тогда называлась наша газета) мои сказки непременно будут печатать. Наивная простота! Газета – капризная дама. И тот, кто ступил на тернистую тропу журналиста, должен забыть о своем, с позволения сказать, «творчестве». Пока человек работает в редакции, он будет выполнять все капризы своей «любимой мучительницы», то есть газеты.
Однако мне повезло. Конечно, работая в «Коллективном труде», я сказки сочинять перестал. Теперь я писал лишь о людях, которые трудились и жили в Рамешковском районе. Но это оказалось не менее интересным, чем сказки. И в этой связи нужно с благодарностью вспомнить Ивана Алексеевича Андреева, который в ту пору возглавлял редакцию нашей газеты. Андреев был человек в меру строгий, однако он понимал, что к нам, журналистам, иногда нужно быть снисходительным как в жизни, так и в работе. Он далеко нен всегда нам давал «установки» о том, что и как сейчас нужно писать. Иван Алексеевич чаще терпеливо выслушивал нас и направлял наши пожелания в нужное русло газеты.
С другими людьми, в то время работавшими в «Коллективном труде», мне так повезло, как с Андреевым. К примеру, с моим наставником по творческой линии – Василием Николаевичем Образцовым. Однажды, «ученик» (я имею в виду себя) напечатать в «Калининской правде». Несколько мелких заметок, решил, что «учитель» ему не годится в подметки. Об этом я как-то по случаю и заявил своему учителю и приятелю Васе. На что Образцов мне ответил невозмутимо и просто: «Давай не будем. А если будем, то давай». «Давать» (то есть спорить) ученику не пришлось. Как оказалось, Василий Николаевич Образцов был лауреатом Всесоюзного конкурса журналистов. Об этом я тут же узнал. Причем не от Васи, а от третьих лиц, которые стали свидетелями нашего спора.
А если честно признаться, я иногда завидовал Васе. Тому, как он умел работать. Бывало, сидит за солом и одну за другой «смолит» папиросы (тогда на рабочем месте разрешалось курить). Но вот надо мне его о чем-то спросить. По-дружески окликаю: «Вась!» Но Василий не слышит. Он в облаке. Творческом и табачном. Тогда я погромче: «Вася, скажи!». Опять мой вопрос без ответа. «Да, черт тебя, наконец! – мое терпение лопается. «Василий!» – ору я теперь во всю глотку. «А?! Что?! – Образцов поднимает затуманенные мыслью глаза…
Я подражал. Я пытался. Но так и не научился с головой отдаваться работе, как это умел Образцов.
Да, Вася в редакции был корифеем. Но были у нас и другие ребята, которые тоже умели писать. Однажды, дежуря по номеру, я прочитал зарисовку тогда еще совсем молодого Жени Алябьева. Не удержался и громко сказал: «А как Алябьев-то пишет! А я и не знал!» На что Иван Алексеевич довольно заметил: «Да, это еще и не самое лучшее у него».
А кроме Образцова, Алябьева была еще и Аня Беседина, статьи которой часто отмечались в редакции. Был и Владимир Семенович Черепов, фотограф и друг Ивана Алексеевича Андреева. Однако несмотря на престижную дружбу и возраст (Владимир Семенович нам годился в отцы), мы все его называли Володей. Но это не пошлая фамильярность. В газете мы были равны, а в творчестве уважали друг друга.
Была и Штанковская Елизавета. Наш главный бухгалтер и любимый бухгалтер. Я до сих пор помню ее «архистрогие» глаза, увеличенные очками. «Ну, что,Малиновский! Это ты нагреватель спалил?!» Да, верно. Спалил электрический нагреватель воды. Но спалил-то нечаянно и потому был главбухом великодушно прощен. Я даже потом написал о Штанковской стихи, которые прочитал за столом, когда мы отмечали 50-летие нашей газеты. Вот и концовка.
Не было между нами громких скандалов. И не было никаких подковерных интриг. Ругались. Конечно. Ведь люди живые, не манекены. Однако при этом быстро мирились и камня в кармане никто не держал. Я помню хорошее…
Помню, как в самую первую командировку меня поразила озимая рожь. Она была яркой, волшебно-зеленой на серой, убитой морозом земле. Помню, как однажды зимой в поселковом парке деревья внезапно оделись невиданным инеем. И парк стал похож на сказочный лес. Помню холмы рамешковские, зеленые, перекатные, сплошь заросшие ельником. Помню, как Толя Кузнецов, наш водитель, который на кушке с автоматом в руках останавливал караваны с наркотиками, на моей свадьбе играл на гармоне и за это не взял ни копейки. Помню я Женю Алябьева, которого как-то шутки ради я разыграл по телефону. Сначала он разозлился, а потом мы вместе смеялись. Помню, как встречались мы с Васей Образцовым незадолго до его смерти. Походили по Рамешкам. Всласть поболтали. И, конечно, (да, простит мне читатель) немного и выпили. Помню я всех, с кем тогда жил и работал бок о бок. И всем тем, из них кого уже нет, – светлая память. П тому, кто живой, – долгих лет, здоровья и счастья.
В.МАЛИНОВСКИЙ
