Вспоминая далекое военное детство

Бег времени с каждым годом становится все быстрее. Человечество с космической скоростью мчится в неизвестном и опасном направлении, постоянно наступая на одни и те же грабли, не извлекая полезного урока из тех трагедий, которые происходили в мире.

Эта мысль, как стрела, пронзила мод душу, когда, гуляя по улицам по-селка недалеко от Дома детского творчества, на снегу увидела и подняла маленький бумажный самолетик с гитлеровской свастикой и маленькими звездочками на фюзеляже. Я помнила с тех далеких времен войны, что звездочками отмечали количество сбитых самолетов.

Несколько лет назад, думаю, реакция на увиденное была бы не такой болезненной. Но сейчас, когда против нашей страны развязана политическая и экономическая война, когда ежедневно из СМИ мы получаем сведения об антирусской истерии Запада о тысячах убитых мирных жителях Украины: стариков, женщин и ни в чем не повинных детей, – наша гражданская позиция и совесть не позволяют быть безучастными наблюдателями происходящего беспредела.

Почему?

Потому что я дитя войны, хотя, по мнению законодателей, я не имею права носить это звание. Это к слову. Нам материальной поддержки за это не нужно, у нас, Слава Богу, есть все жизненно необходимое, только бы здоровье не подводило.

В холодные и голодные годы войны все одинаково страдали и переносили лишения и тяготы, выживали, как могли.

Воспоминания нахлынули волной, и нет сил молчать. Хочется обратиться ко всем, в первую очередь, к юному по

подводило.

В холодные и голодные годы войны все одинаково страдали и переносили лишения и тяготы, выживали, как могли.

Воспоминания нахлынули волной, и нет сил молчать. Хочется обратиться ко всем, в первую очередь, к юному поколению, к нашим внукам и правнукам. Простите нас, переживших войну и испытавших на себе ее трудности. Это не ваша вина, что вы рисуете свастику и считаете это нормальным. Это мы, взрослые, самоуспокоились, и та прививка, которую мы получили после Великой Победы над фашизмом, стала терять свою силу. Патриотическое воспитание подрастающего поколения после распада Советского Союза сошло на нет. На это были объективные причины, и я никого не хочу обвинять.

Но жизнь все расставляет по своим местам, как говорится в народе, свято место пусто не бывает.

Великая Отечественная война прошла через каждую советскую семью тяжелым катком. Многие потеряли отцов, сыновей, дочерей. На оккупированных территориях гибли мирные люди, как сейчас гибнут на юго-востоке Украины. Нашему народу пришлось испытать все ужасы войны.

Слава Богу, советские солдаты не пустили фашистов дальше Волги. И там, где я родилась и выросла, не рвались снаряды и бомбы. Но все равно вспоминать свое военное детство до сих пор очень тяжело.

Деревня наша была большая, более 200 дворов. Семьи тогда все были многодетные. В колхозе работали  несколько молочных фирм, обрабатывали много гектаров земли, держали лошадей и овец.

Моего отца, Федорова Петра Федоровича, мобилизовали на Финскую войну, когда мама носила меня еще под сердцем. Он служил и воевал в артиллерийских войсках. Затем началась Великая Отечественная войнв. В колхозе остались старики, женщины и дети. Фронт нужно было поддерживать, кормить, поэтому все, включая детей, работали на фронт.

К началу Великой Отечественной мне было чуть более полугода, поэтому мои воспоминания начинаются лет с трех, но и их достаточно, чтобы понять, какие лишения перенес наш народ в эти страшные годы.

Матери наши трудились от зари до зари. Не была разорена ни одна ферма, не заброшен ни один гектар земли. Тракторов не было – пахали на лошадях и волах. Сеяли вручную или конными сеялками. Урожай тоже убирали вручную – серпами и колами. Дети трудились вместе со взрослыми. За работу в конце года семьи получали несколько пудов зерна. Люди понимали: все для фронта, все для Победы. И мы, дети, это тоже понимали.

У нас была строгая военная дисциплина. За украденные с поля колосья могли наказать тюремным сроком.

Как я уже говорила, над нашими головами не рвались снаряды,  но нас постоянно мучили чувства голода, тоски и одиночества. Наш рацион был скудным, как говорится, «щи да каша – пища наша». Но каши не было, ее не из чего было варить, поэтому в питании преобладал картофель. Однако беда не приходит одна: два года подряд были неурожайными. Соответственно и личное подворье сокращалось. Но полуголодная деревня выживала.

Помню отрывочно (мне было, наверное, года три) поздний зимний вечер, посреди избы топится буржуйка, вокруг нее нас, детей, четверо, я младшая. А дома нечего есть. Сестра заставляет брата лезть в подпол и перелопатить там землю. К большой радости, брат выцарапывает несколько картофелин, которые тут же разрезаются на тонкие пластины, прилепляются к раскаленной буржуйке и, как лакомство, моментально поглощаются нами, голодными. А есть все равно хочется. Тогда старшая сестра достает из холодной кладовки запасенную тушку воробышка, разделывает ее на кусочки,  поджариваем таким же образом. И самый лакомый кусочек – бедрышко – достается мне, трехлетней девочке.

Мне задавали вопрос о том, почему голубей не ели, ведь они же крупнее. Голубей не трогали, они считались Божьей птицей.

А мама в это время была на лесозаготовках. В зимнее время в соседнем районе выделяли делянки, и наши матери валили лес для колхоза и отопления своих домов. Вывозили лес на волах, а управлять ими приходилось подросткам. Волы – скотина упрямая, они не всегда хотели подчиняться детскому  понуканию.

Помню, как плакала горючими слезами сестра, которая старше меня на 9 лет, из-за того, что животные ее не слушались. Плакала, но свои обязанности выполняла.

По всем предположениям, мы должны были бы умереть от лишений. Но нас спасала сама природа. Зимой, конечно, было хуже. У многих детей не было обуви и одежды, чтобы выйти на улицу. Выходили на улицу по очереди в одних валенках. Но с наступлением весны уже по проталинкам начинали бегать босиком. А с появлением первых росточков зелени ели все, что было можно. И так до самой глубокой осени. Ближайший лесочек находился от нас в трех километрах, и мы ходили туда со старшими детьми собирать первоцветы, заготавливали и сушили сныть, борщевик и другие травы на супы и на чай. Это была уже для нас полноценная витаминная пища.

Рано весной на колхозных полях собирали перезимовавший (по сути – гнилой) картофель и пекли из него блинчики, оладьи. В народе их называли тошнотиками.

Все дети школьного возраста трудились в колхозе, а нас, малых, закрывали дома под замок, чтобы целее были. Поскольку я одна в семье была маленькая, меня одну и закрывали. До сих пор помню, как боялась и пряталась с головой под одеялом, лежала, дрожала и ждала старших. Страх оставался потом во мне надолго. Психологов в то время не было, но усилием воли, уже будучи школьницей, по своей методике сумела перебороть это чувство.

А еще всплывает в памяти такой эпизод. Мне было года четыре, когда я заболела корью. Все лечение сводилось к занавешиванию окон, чтобы создать затемнение. Положили меня в закуточке за печью, поставили плошку с медом (поделился кто-то из соседей) и велели принимать как лекарство. Конечно, как всегда, закрыли меня и ушли трудиться. Это медовое лекарство было в то время роскошью, лакомством. Но больному организму было тошно от одного его запаха, поэтому, помню, отнесла его подальше от своей постели.

Какими болезнями мы только не болели, начиная от детских инфекций и кончая воспалением разных органов. И сейчас я понимаю, что Божий промысел сохранил нас живыми, а наши болячки заживил почти без медицинского вмешательства.

А в это время мой отец продолжал защищать Родину. Воевал он на Калининском фронте и далее, освобождал Варшаву. Был тяжело ранен, контужен, долго лечился в госпиталях и был переброшен на Дальний Восток воевать с Японией.

В конце войны мне шел уже пятый год, поэтому хорошо помню, с каким ликованием люди встретили Победу.

Многие семьи получили похоронки.

К концу 1945 г. и в нашу деревню мужчины стали возвращаться с войны. Некоторые были покалечены, обгоревшими в танках. Но многие из них очень скоро уходили из жизни из-за полученных увечий, оставляя детей сиротами.

А моего отца все не было. Мы его ждали с нетерпением. Вернулся он только через год, когда мне уже исполнилось шесть лет, с орденами и медалями на груди и с трофеем – солдатским вещмешком, полным сахарного песка. Сейчас это покажется невероятным, но в моей жизни песок был первым сладким лакомством. Нашей радости не было предела. Как сейчас помню, отец усадил меня на кровать, поставил передо мной вещмешок и велел угощаться. Я до самого вечера горстями ела сахарный песок.

Так мой отец, пройдя три войны, вернулся домой живым, хотя и инвалидом.

Недавно мой духовный отец Владимир (Шувалов) в проповеди коснулся темы войны и упомянул, что те солдаты, за которых родные горячо молились и просили Спасителя вернуть их живыми, возвращались домой.

И вспомнила я, как мама ставила меня, совсем маленькую, рядом с собой перед образами, и мы с ней молились и просили Бога, Матерь Божию Пресвятую Деву Марию и Святителя Николая Чудотворца сохранить и вернуть нашего отца домой. Чудеса случаются.

Отец мой скупо рассказывал о войне, но его награды говорили, что он честно и отважно воевал за свою Родину. Помню орден Красной Звезды, два ордена «За Отвагу», несколько – «За боевые заслуги» и много других наград.

Конечно, война наложила на него суровую печать. Ее ужасы преследовали отца до конца жизни.

В послевоенной стране жизнь наладилась не сразу. Деревня, как в войну, продолжала работать, отдавая теперь все для восстановления разрушенного. Но в победившем фашизм государстве было сильным чувство патриотизма. Люди гордились героями войны и готовы были защищать Родину, не щадя жизни, как Зоя Космодемьянская, Александр Матросов, Лиза Чайкина, герои-молодогвардейцы из Краснодона и многие другие.

Наше детство и школьные годы были пронизаны всеобщим патриотизмом. Поэтому мне грустно от того, что это слово приобрело несколько иной смысл.

Вспоминая прошлое и анализируя современную ситуацию, хочу обратиться ко всему обществу: представителям власти, работникам учреждений, детских заведений, культуры , конечно, к родителям, бабушкам и дедушкам нынешних детей не забывать историю соей страны, любить Родину и учить этому своих детей и внуков.

Мы все не вечны, поэтому судьба нашего Отечества будет зависеть от того, какое духовное наследие оставим своим потомкам.

С уважением ко всем читателям

бабушка Елизавета, п.Рамешки

 

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *